“СПРАВЯДЛІВЫ ГАСПАДАР”: Образ К. Калиновского в белорусской историографии. Часть 1. Повстанец Калиновский в Разделенной Беларуси (1916-1945 гг.)

У сувязі з цікавасцю да асобы Кастуся Каліноўскага, выкліканай святкаваннем 150-х угодкаў паўстання, выкладаю тэкст адной з глаў сваёй магістэрскай дысертацыі, прысвечанай вобразу гэтага таленавітага чалавека. У дадзеным выпадку вобразу Кастуся Каліноўскага ў Айчыннай гісторыі. Змяшчаю першапачаткова напісаны мною чарнавік, без унесеных пазней у яго рэдактарскіх правак. Глава складаецца з трох частак, даведзена да 2012 г. і з'яўляецца дадаткам да майго цыкла "Невядомае паўстанне 1863". Распачынаю з часткі першай, прысвечанай 1916-1945 гг.

К. Каліноўскі
(1838-1864)

Для белорусской исторической науки личность Константина Калиновского имеет фундаментальное значение. Само развитие исторической концепции [определенный способ понимания, руководящая идея систематического освещения предмета]  в Беларуси происходило в сложных спорах об образе «Яські Гаспадара з-пад Вільні». Ряд дискуссий, сменяющих одна одну, продолжается до сих пор. И если вначале поле зрения белорусских историков концентрировалось, главным образом, на вопросах биографического плана – например, имя (Касцюк, Кастусь, Константин или Викентий), год рождения (1836 или 1838), то постепенно акцент смещается в область понимания внутреннего мира «мужицкого героя» и ставятся вопросы о его идейной (народник, якобинец, революционный демократ?), социальной (шляхтич, разночинец?), конфессиональной (католик, униат?) и этнической (поляк, белорус, «литвин»?) принадлежности.

Краеугольный камень в изучение жизни К.Калиновского в рамках национальной истории был заложен Вацлавом Ластовским (1883-1938)[1], перу которого принадлежит также первое учебное пособие по истории Беларуси для белорусов[2]. Именно Ластовский создал концептуальный образ, от которого отталкивались последующие историки и согласно которому Калиновский – это:

1.                     Борец за белорусское возрождение, за освобождение Беларуси из-под власти Москвы, добивавшийся широких национально-культурных прав белорусского и литовского народов,

2.                     Революционер и народник, великий сторонник науки Герцена,

3.                     Защитник интересов крестьян, пытавшийся их объединить при помощи народницко-революционной пропаганды и издававший для них вместе со своими сторонниками «часопісь» (“Мужыцкая праўда”),

4.                     Влиятельная личность в среде повстанцев, инициатор издания «Маніфеста да беларускага народа» от 3 мая 1863 года, где изложена его программа: отмена сословного деления, наделение крестьян землей, возвращение свободы вероисповедания и восстановление отмененной церковной унии.

В. Ластовский
(1883-1938)

Небольшая статья Ластовского, написанная латинкой и содержащая перечисленный перечень характеристик, появилась в феврале 1916 года в оккупированной немцами Вильне в газете, носящей одноименное название с первым народническим журналом белорусской образованной молодежи, который зафиксировал на своих страницах географические границы Беларуси и понимание специфики ее истории - Homon. Но почему внимание на Калиновского обращает именно Ластовский, почему именно в 1916 году, и почему образ «Справядлівага» не использовался представителями белорусского национального движения раньше?

В.Ю. Ластовский был историком-самоучкою (второй такой великий самородок появился лишь в 80-90-х годах –  Н.И.Ермолович), активный участник белорусского национального движения, создатель национальной истории, начинающейся от кривичей и Полоцкого княжества, собиратель памятников на старобелорусском языке и редактор ряда белорусских газет и журналов. В 1916 году он был одним из авторов представленного на международной конференции в Лозанне  «Меморандума представителей Беларуси», в котором отстаивались права белорусского народа на национально-государственное развитие, что радикально отличалось от предвоенного понимания будущего Беларуси. Национальное белорусское движение в довоенный период выступало за культурную автономию в составе России, и, соответственно, еще не созрела необходимость в личностях типа Калиновского, слишком исключительных и ярких. Сам Ластовский говорит, что «много лет пролежала у меня в скрытом схроне пачка бумаг, с которых отрывками хочу сейчас поделиться…» В это время национальная история только проходила период формирования, и для начала необходимо было осознать ее вширь, прежде чем приступить к ее изучению (еще даже не пониманию) вглубь.

Ластовский, одним из интересов которого была история литературы, отмечает авторство Калиновского «Мужыцкай праўды» (был знаком с шестью из семи ее номеров) и «Пісем з-пад шыбеніцы» (знал о двух из трех частей), в аутентичности коих не сомневался. Для В.Ластовского история была окрашена прежде всего в цвет национальный. Отсюда в «Письмах» он видел закамуфлированное послание не просто «мужикам», а к Народу, который фигурирует здесь в качестве синонима. В понимании Ластовского, этим народом был белорусский (поэтому вначале первого письма вместо «Мужыкі» употреблено «Беларусы»). А стихотворение Калиновского для него, это своего рода аллегория, в которой образ «Марыські чарнабровай» - это «Беларуска зямелька».

В своей концепции Ластовский отдаёт предпочтение этнической  (белорусской) принадлежности Калиновского, и даже находит в белорусском языке имя, соответствующее Викентию или Константину – Касцюк.

В. Игнатовский
(1881-1931)

Настоящим популяризатором К.Калиновского является Всеволод Игнатовский. Калиновский вместе с Муравьевым-вешателем выступают стержневыми персонажами его фундаментального исследования, посвященного событиям восстания 1863 года на Беларуси[3]. Однако путь к образу «революционного демократа»[4] у Ластовского занял почти десять лет. Еще в 1921 г. он не знает о Калиновском, как не знает и автора «Мужыцкай праўды»[5]. Но в 1922/1923 академическом году в БГУ он читает лекции[6], в которых революционер[7] изображается среди крестьян своим человеком, выступающим за создание «мужицкой» Беларуси, независимой от польского пана и русского самовластия «бо яны разам смокчуць кроў беларускага селяніна», и говорит с крестьянством родным ему белорусским языком[8]. В вышедшем на основе лекций в 1926 г. так необходимом молодому государству учебном пособии, ставшем бестселлером своего времени (тираж второго издания – 5000 экз.), где фактически отсутствуют ссылки (даже на классиков марксизма-ленинизма), в описании жизни Калиновского они все-таки присутствуют. И несмотря на то, что даже в монографии 1930 года в списке используемой литературы из 171-й позиции нет ссылки на статью В. Ластовского, которая была в свое время подписана псевдонимом, она была использована неизвестными авторами в газетах “Наша Думка” (1920 г. №5)[9] и “Савецкая Беларусь” (№8602, IV, 1923 г.)[10], а приведенные в них цитаты из «Писем» Калиновского нашли свое место в книге.

Это ставит под вопрос существующее мнение о том, что именно В. Игнатовский является автором формы имени Калиновского «Константин» в белорусской стилистике – «Кастусь»[11]. Последнее уже фигурировало в статье 1923 г. и использовалось в названии постановки Белорусского государственного театра сезона 1923/1924 гг., которая всего за несколько месяцев была показана 10 раз (“Кастусь Каліноўскі”, режиссер – Е.Мирович)[12].

Под влиянием социалистических взглядов (член партии эсеров), марксизма и самостоятельной работой над тексами «Мужицкой правды», Игнатовский меняет акцент с национальной принадлежности Калиновского, характерного для ранних работ первых исследователей личности повстанца, в сторону социальной и идейной его составляющей. Он сглаживает антироссийские нотки и, проработав известные к тому времени источники как мемуарного, так и публицистического характера по восстанию 1863-1864 года на Беларуси, которое он оценивал как польское[13], приходит к следующим выводам:

1.                     Калиновский происходил из мелкобуржуазной шляхты и являлся интеллигентом-разночинцем[14],

2.                     Он был связан с российскими революционными кружками, а его взгляды сформировались под влиянием Герцена и журнала «Колокол»[15] (Игнатовский первым в белорусской историографии проследил связь движений на территории Польши, Литвы и Беларуси с Российским).

3.                     Взгляды Калиновского представляли собою «радикализм», завязанный на решении двух «вопросов»:

- социального «мужицкого», при пропаганде которого он пользовался белорусским языком,

- национального белорусского, «бо мужыка-беларуса ён проціпастаўляе шляхціцу-пану і ўрадоўцу – рускаму»[16].

Радикальные идеи Калиновского нашли свое воплощение и в его деятельности как одного из инициаторов развязывания террора в ответ на убийства повстанцев и предательства «белых» на заключительном этапе восстания, когда была создана специальная организация кинжальщиков[17] или народная жандармерия[18], представлявшая собою своеобразный орден ассасинов их самых стойких повстанцев, уничтожавшая жертв несмотря на все меры предосторожности. После Игнатовского на это не обращалось внимание.

В целом Игнатовский смог вписать Калиновского в историю Беларуси в марксистско-ленинской ее трактовке. Но это стало следствием скорее не столь его личного интереса, сколько результатом популярности повстанца в разделенной Беларуси[19]. Игнатовский засвидетельствовал на страницах официальной истории дань уважения образу героя, принятого в среде белорусских культурных деятелей, вышедших из среды национального движения, и широких масс крестьянства.

Однако в условиях развернувшихся репрессий и свертывания в СССР национально-культурных программ, развитую Игнатовским концепцию образа Калиновского отвергли и долгое время труды расстрелянного академика были известны лишь узкой группе специалистов. Официальной же стала позиция С. Агурского, высказанная им в монографии 1928 года[20], в которой сделана первая попытка «осветить важнейшие моменты революционного движения в Белорусии»[21], при этом Калиновскому посвящена только строка, где он называется «одним из руководителей восстания в Белоруссии»[22], а его участие как автора в написании текстов «Мужицкой правды» ставится под сомнение в специальной сноске с перечислением ссылок на ряд публицистических материалов времен Российской империи, в которых авторами газеты названы только соратники Калиновского Врублевский и Томашевский, что было опровергнуто после выхода в свет издания польским историком С. Гельтманом и белорусскими В. Пичетою и В. Игнатовским, а позднее – и архивными материалами.

И все же, книга, в независимости от желания автора, способствовала усилению интереса к личности Калиновского и его взглядам благодаря публикации в качестве дополнений всех семи номеров «Мужицкой правды», названная историком документом «польского националистического, проникнутого римско-униатским религиозным влиянием»[23] направления освободительного движения (хотя Агурский почему-то считает, что всех было 9 номеров[24]). Несмотря на развернувшуюся дискуссию, позиция С. Агурского закрепилась после ХІІ съезда КПБ, на котором он заявил: «Кастусь Калиновский совсем не был белорусским представителем… Создали этого мифического героя, доводят, что он в 1863 г. выступал как защитник крестьянства, как руководитель крестьянского восстания. Ни один историк не сказал, что в 1863 г. было крестьянское восстание. Всем известно, что это было восстание дворянства, буржуазии и только частично богатого крестьянства за независимость Польши»[25].

С. Агурский
(1884-1947)

С.Агурский в понимании личности Калиновского исходил из того, что он был лишь одним из руководителей феодально-реакционного восстания. Этот вывод строился на высказывании В.И. Ленина о «шляхетском» характере польского освободительного движения. Однако для опровержения этого базового посыла рассуждений историка на съезде выступил В.Игнатовский, на тот момент президент Белорусской Академии наук. Он продолжил фразу Ленина, использованную Агурским, в которой говорилось, что «пока народы России и большинства славянских стран спали беспробудным сном», шляхетское освободительное движение в Польше приобрело перворядное значение с точки зрения демократии не только всероссийской, не только всеславянской, но и всеевропейской[26]. Поэтому восстание следует считать прогрессивным явлением, как и личность самого К.Калиновского. Но после начала репрессий слова Игнатовского в защиту повстанца сыграли не на пользу в плане отношения к памяти последнего. Это нашло отражение в книге академика АН БССР В.К.Щербакова, в которой про Игнатовского говорилось: «Агент польского фашизма, организатор националистической контрреволюции в Беларуси, который «идеализировал панов и кулачество вроде Скорины, идеализировал и таких идеологов белорусской и польской шляхты, каким являлся Кастусь Калиновский»[27]. Так благодаря С.Агурскому закрепился взгляд на Калиновского как на реакционного деятеля, использовавшего крестьянство в интересах шляхты и чуждого его интересам и устремлениям.

Возвращение Калиновского в число положительных персонажей истории Беларуси связано с крупной работой русского ученого С.Н. Драницына [28], в которой он назван «известным якобинцем» и «революционным демократом», что нашло отражение и в первом издании Большой Советской Энциклопедии[29]. Этим был официально снят запрет на исследования личности повстанца в Восточной Беларуси, чем и воспользовался сотрудник, после репрессий обескровленного, Института истории АН БССР И.Ф. Лочмель (1907-1942)[30], посвятивший свою деятельность изучению национально-освободительной борьбы белорусского народа.

Он повторяет за Драницыным тезис о Калиновском как революционном демократе и считает, что повстанец «боролся за уничтожение помещицкого землевладения, за передачу всей земли крестьянам, за свободную демократическую Беларусь»[31]. Однако Лочмель отделяет крестьянское движение в Беларуси (и деятельность Калиновского как одного из его лидеров) от борьбы польского дворянства за восстановление Речи Посполитой в границах 1772 г., приводя в качестве примера выступления белорусских крестьян Могилевской и Витебской губерний против польских панов в 1863 г., связанных с участием в восстании.

Эта противоречивая мысль получила продолжение в сборнике документов по истории Беларуси[32], в котором восстание 1863 г. признается прогрессивным национально-освободительным движением для Польши, не для Беларуси, где происходит «крестьянское восстание» во главе с Калиновским[33]. Крестьянство, по мысли авторов, не выступало против «русского царя», а отрицательно относилось к польскому движению, которое фактически и было его врагом.

Лочмель И.Ф., ушедший на фронт и погибший в 1942 г., не успел обосновать данную мысль, позднее названную «абсурдной»[34]. Однако он, видя магистральной идеей своей деятельности отображение борьбы белорусских крестьян против польских панов на протяжении веков вплоть до гражданской войны и времени Разделенной Беларуси[35], социальный антагонизм  наполняет национальным содержанием, и, соответственно, в Калиновском видит национального белорусского лидера. Интересно то, что эта идея во многом созвучна с взглядами одного из руководителей национального движения в Западной Беларуси Адама Станкевича (1892-1949), боровшегося с польским доминированием в Беларуси.

А. Станкевич
(1892-1949)

Станкевич был католическим священником, который во время первой мировой войны пришел к убеждению о необходимости развития родного ему белорусского народа, для чего создает Белорусскую христианскую демократию и одним из первых начинает богослужения на белорусском языке, что привело к гонениям со стороны польских церковных властей. В годы Разделенной Беларуси он был депутатом польского Сейма, одним из руководителей Белорусского национального комитета в Вильне, в 1924-1926 году возглавлял даже Товарищество белорусской школы. Неоднократно подвергался репрессиям. Сторонник эволюционного пути развития общества, поддерживал теорию самобытности белорусской нации, ее совершенствования на основе христианской этики и демократических принципов. Сочувственно  относился к униатству как возможности особого белорусского религиозного пути. Эти взгляды нашли отражение в его трудах по истории Беларуси, в которых В. Калиновский - это[36]:

1.                     Зачинатель белорусского политического освобождения.  Однако, поясняет Станкевич, у него не было белорусского национализма в современном понимании, для него, как и многих представителей шляхты, были еще живы традиции Великого княжества Литовского (как тогда говорили, просто Литвы) - единства земель Литвы и Беларуси.

2.                     Первый белорусский революционер-народник, на которого, прежде всего, оказали влияние русские Герцен и Бакунин и украинцы Костомаров и Шевченко.

3.                     Народник-федералист, выступавший за фактическую независимость в союзе с Польшей (только на правах свободной федерации).

4.                     Защитник Унии, потому что православие в то время – оружие московщины, а латинское католичество – оружие польскости. Первое и второе было символом народного ущемления. Уния же наоборот, была фактически мужицкой народной верой, ущемленной, как и сам мужик белорусский, господствующими религиями.

5.                     Первейшая боевая задача Калиновского - покончить с панской опекой над белорусами, наделив народ землей, сделать его свободным социально и избавиться от царского нажима, дав белорусам политические права.

6.                     Идейный борец, которому были ясны национальные отличия белорусов, что нашло отражение в «Мужицкой правде», оформившей в словесную форму глубокие внутренние потребности народа.

Впервые включив в исследования архивные материалы, хранившиеся в Вильне (позднее, первыми себя назовут советские исследователи), Станкевич пришел к выводу, что Калиновский, как белорусский народник, занимал в истории срединное место между Польшей и Россией, и как идейный демократ,  не имел национальной ненависти к России, в то время очень популярной среди поляков. И перед повстанцем были лишь две возможности реализовать свои идеи: вместе с украинскими и российскими народниками свергнуть царизм и создать федерацию славянских народов во главе с Россией или стремиться к таким же целям, но оперевшись на Польшу. Однако российскую революцию необходимо было еще ждать, а польская уже стала реальностью. К тому же польские революционные организации, поддерживаемые  из заграницы, были куда сильнее русских.  Дополнительным фактором выбора была культурная близость Беларуси и Литвы к Польше.

Несмотря на всю свою деятельность, фактически Калиновский был против восстания в польском варианте, потому что не верил в его удачу, и был не согласен с его идеологией. Но в связи с его началом, вынужден был, как уроженец края выступить во имя добра народа и бороться до конца. Станкевич подкреплял свои выводы выдержками из собственноручно написанных показаний Калиновского на судебном следствии: «Польша быстро воспламенилась к восстанию, потому что у нее такой характер. А Литва, как более серьезная, была осторожной да враждебной к восстанию. А к тому же Польша не брала под внимание интересов Литвы. Крестьяне Литвы считали, что земля вся их и что дворяне ее дать им не хотят. Они видели у дворян еще необрезанные ногти и восстание считали делом дворянским, что поддерживало и правительство». Калиновский был белорусом, дополнительным подтверждением чему по А.Станкевичу было то, что «поляком он никогда себя не называл, потому что не чувствовал себя им». Проведя работу над источниками, деятель поставил под  сомнение принадлежность повстанцу письма  «К мужикам земли польской», использовавшегося для показа «польскости» повстанца и которое могло быть написано идейными противниками К. Калиновского Дюлераном и Гейштором.

Несмотря на неприятие советской историографией Станкевича как «одного из лидеров белорусского буржуазного национализма» и лживом обвинении его в попытке «изобразить Калиновского в качестве своего предтечи, врага русского народа»[37], его исследования (конечно без ссылок) были использованы в послевоенное время, например, А.Ф. Смирновым.

Станкевич сформировал свое видение Калиновского в условиях ущемления прав национальных меньшинств во Второй Речи Посполитой и подъема национально-освободительной борьбы белорусского народа, прошедшего партизанскую стадию, период легальной борьбы, подготовки восстания, и террора. Исследования священника стали ответом на запросы белорусского общества, для которого Калиновский был воплощением надежды и собирательным образом народной борьбы против унижения, отраженный и в искусстве[38]. Именно этот образ национального героя (а не социального борца), нашел воплощение в годы Великой Отечественной войны.  После войны в Советской Беларуси содержание личности и деятельности Калиновского получило новое наполнение – не просто Повстанец, а Революционер.

---

[1] Ластоўскі В., Памяці Справядлівага // Каліноўскі К. За нашую вольнасць. Творы, дакументы / Уклад., прадм., паслясл. і камент. Г. Кісялёва — Мн.: «Бе­ла­рускi кнiгазбор», 1999. 464 с., [2] л. iл.–(Беларускі кнігазбор: БК. Серыя 2, Гісторыка-літаратурныя помнікі). – с. 219

[2] Ластоўскі В., Кароткая гісторыя Беларусі. ; [Власт. Кароткая гісторыя Беларусі. З 40 рысункамі] — Вільня: Друкарня Марціна Кухты. Дварцовая, д. № 4, 1910 ; Мн. : Універсітэцкае, 1992 [факсімільн.]

[3] Ігнатоўскі Усевалад, 1863 год на Беларусі. Нарыс падзей/ Беларуская Акадэмія навук. Запіскі аддзелу гуманітарных навук. Кніга 13. Працы інстытуту гістарычных навук. Том V. Пад агульнай рэдакцыяй прэзыдыуму інстытуту. – Менск, 1930. – 276с.

[4] Біч М.В., Кастучь Каліноўскі ў Беларускай савецкай гістарыяграфіі / Кастусь Каліноўскі (1863-1864): Материалы республиканской научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения выдающегося белорусского революционера-демократа и мыслителя К.Калиновского. – Гродно, 1988. – с. 15

[5]Ігнатоўскі У., Кароткі нарыс нацыянальна-культурнага адраджэньня Беларусі. – Менск: Дзяржаўнае выдавецтва Беларусі, 1921 -82с. – с. 24.

[6] Ігнатоўскі У., Гісторыя Беларусі ў ХІХ і ў пачатку ХХ сталецьця. Лекцыі, чытаныя студэнтам Беларускага Дзяржаўнага універсітэту. – Выданьне другое, стэрэотыпнае. – Менск: Дзяржаўнае Выдавецтва Беларусі, 1926. – 252 с.

[7] Там же, с. 125

[8] Там же с.126

[9] Там же с. 141

[10] Там же с. 142

[11] Анатоль Грыцкевіч. Уступны артыкул да 5-га выдання Кароткага нарысу гісторыі Беларусі; Гронский А., Попытка конструирования белорусской национальной героики в начале ХХ в. - http://geopolitica.ru/Articles/515/ [Дата доступа: 8.04.11]. Ближе к роли «создателя» имени Калиновского в белорусском варианте находится Миксим Гарецкий, который употребил его в «Гісторыі беларускае літаратуры» (Вільня, 1919 і 1920, 4-е выд. — Менск, 1926): “З беларускіх рэвалюцыянераў-паўстанцаў, напісаўшых у 60-х гадах агітацыйную літаратуру, самай выдатнай і магутнай у тым часе постаццю з’яўляецца Кастусь Каліноўскі”.

[12] Дыло О., Сямімільнымі крокамі (Аб нашым дзяржаўным тэатры) / Маладняк. - №2-3, 1924 – с. 118.

[13] Ігнатоўскі Усевалад, 1863 год на Беларусі. Нарыс падзей. – Менск, 1930. – с.1.

[14] Там же, с.7

[15] Там же, с.74.

[16] Там же, с.74.

[17] Ігнатоўскі У., Гісторыя Беларусі ў ХІХ і ў пачатку ХХ сталецьця. – Менск, 1926. – с. 136.

[18] Ігнатоўскі Усевалад, 1863 год на Беларусі. Нарыс падзей. – Менск, 1930. – с.210.

[19] Например, в 1928 г. был снят «Кастусь Каліноўскі» (режиссер В.Гардин).

[20] Агурский С., Очерки по истории революционного движения в Белоруссии (1863-1917). – Минск: Белорусское государственное издательство, 1928. – 348с.

[21] Там же, с. 3.

[22] Там же, с. 20.

[23] Там же, с. 209.

[24] Там же, с. 17.

[25]Біч М.В., Кастучь Каліноўскі ў Беларускай савецкай гістарыяграфіі.  – с. 14.

[26] Там же.

[27] Шчарбакоў В.К., Класавая барацьба і гістарычная навука на Беларусі. – Мінск, 1934. – с. 69.

[28] Драницын С.Н., Польское восстание 1863 г. и его классовая сущность. - Л.: Соцэкгиз, 1937. – 302 с.

[29] БСЭ. Т. 30. История - Камбиформ. 1937. 800 стлб., илл.; 41 л. илл., портр., карт. – с. 738.

[30] Лочмель Ф., “Очерки истории борьбы белорусского народа против польских панов”. – М., 1940.

[31] Біч М.В., Кастучь Каліноўскі ў Беларускай савецкай гістарыяграфіі.  – с. 15.

[32] Дакументы і матэрыялы па гісторыі Беларусі / Нікольскі Н.М., Дудкоў Д.А., Лочмель І.Ф. – Мінск, 1940.

[33] Біч М.В., Кастучь Каліноўскі ў Беларускай савецкай гістарыяграфіі.  – с. 16.

[34] Там же.

[35] Например, Лочмель И., Борьба белорусского народа против литовского и польского ига // Исторический журнал. - №7. – июль. – 1938. – С.24-35.

[36] Станкевіч А., Кастусь Каліноўскі. Мужыцкая праўда” і ідэя незалежнасці Беларусі. – Вільня, 1933; К. Каліноўскі — пачынальнік беларускага палітычнага вызвалення (рэферат да 70-годдзя з яго смерці). – Вільня, 1934; Да гісторыі беларуска палітычнага вызвалення. – Вільня, 1935; Выбраныя творы http://spadchyna.org/index.php?option=com_content&view=article&id=1559:2010-09-08-13-25-26&catid=49:2010-09-08-13-39-59&Itemid=739 [Дата доступа: 7.04.11].

[37] Смирнов, Анатолий Филиппович, Кастусь Калиновский. – Минск: Госиздат БССР, 1963. – 200 с. – с. 6.

[38]Например, 1925 г. Алесь Дударев, стихотворение «Кастусь Каліноўскі»; 1929 г. Михаил Филипович картина «3 часоў прыгоннага права» («Мы дружна паўстанем»), А. Булычев картина «К. Каліноўскі»; 1934 Михаил Машара поэма «Смерць Кастуся Каліноўскага»; 1936 Петр Сергиевич картина «Кастусь Каліноўскі сярод паўстанцаў»; 1937 Максим Танк историческая поэма «Каліноўскі».